Астафьев Виктор Петрович (1 мая 1924, село Овсянка, Енисейская губерния – 29 ноября 2001 года, Красноярск) – советский и российский писатель.
Родовое гнездо Виктора Астафьева – село Овсянка, стоящее на берегу великой реки. Здесь на Енисее 1 мая 1924 года он родился. Семья была крестьянская, и Астафьев до конца дней оставался крестьянским сыном. Перед смертью велел, чтоб гроб его пронесли мимо дома бабушки, которая воспитала его.
Все, что связано с Астафьевым, - это надрыв, обожженность, боль восприятия и, конечно, народность. Он, как очень близкий к народу человек, никогда не занимался сюсюканьем и фальшивой идеализацией людей из глубинки. Он говорил о народе одновременно грубо и нежно – на правах родни. И его роман «Прокляты и убиты» - это такой хмельной разговор с близкими. Выплеск, в котором есть резкость искренности.
Надрыв Астафьева во многом определен его судьбой. Его отец был осужден «за вредительство». Мать во время очередной поездки на свидание к мужу утонула, зацепившись косой за сплавной бон. Астафьеву тогда было 7 лет. Он оказался буквально выброшен на улицу, жил в каком-то заброшенном здании... Эти заброшенность, неприютность, отчужденность до конца дней присутствовали в Астафьеве. Отсюда, возможно, и его резкость суждений и оценок. Он всегда был ничейный, сам по себе. В нем было что-то от одинокого волка.
Разумеется, говорить о прозе Астафьева, о его личности невозможно вне темы войны. В 1942-м он ушел добровольцем на фронт. Перенес тяжелое ранение, лишился глаза. Был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За освобождение Варшавы» и «За победу над Германией». Тема войны стала ключевой для него. Он вновь и вновь возвращался к пережитому. Его глубокая, «черная» окопная проза, неприязнь к тыловикам, знание того, как тяжело приходится рядовому и в военной, и в мирной жизни, - это постоянный возврат к тому, через что ему самому пришлось пройти. Среди испытаний – одно из самых страшных: смерть двух дочерей.
По состоянию здоровья Астафьев не смог вернуться на завод, где трудился до войны. Чтобы кормить семью, он работает слесарем, чернорабочим, грузчиком, плотником, мойщиком мясных туш.
Астафьев – это не только незалакированное восприятие войны. Его проза - это еще и потрясающий, одновременно грубый и лиричный русский язык. Шершавый, настоящий, способный передать правду жизни, показать простого человека с его болью, забитостью, упованиями и надеждами. Астафьев обладал талантом «вылепливать словами» не только лица, характеры, но и описывать природу – не умилительно-парадную, но скорбную, серую.
Главное, чего нам всем не хватает сегодня, - это искренности и жажды справедливости. А этого и в самом Астафьеве, и в его книгах было с лихвой. Если устанешь от фальши времени, обратись к его прозе. Даже не соглашаясь с ним, ты все равно получишь свой глоток искренности.
Астафьев не боялся писать на грани цензуры, касаясь запретных тем. Он одним из первых упомянул (в «Краже», «Последнем поклоне») о голодном 1933-м. Писал о подростковой жестокости и криминализованности советского общества. Он, как сказа ли бы сейчас, всегда оставался неполиткорректным. А на самом деле просто свободным и хлестким в суждениях человеком, который пропускает всё через сердце, глубоко переживает за то обилие несправедливости, что обрушилось на людей.
Виктора Петровича упрекали и продолжают упрекать во многом. Астафьев – это тот человек, с которым до сих пор хочется спорить. С ним и спорили – яростно, а порой и с ненавистью. В начале перестройки он вошел в клинч с отечественными прогрессистами, его обвиняли аж в шовинизме по отношению к русскому народу. В 2001 г. ходатайство друзей в лечении пережившего два инсульта Астафьева за границей превратилось в судилище над писателем. Депутаты обвинили его в фальшивом отображении истории страны, предательстве, заигрывании с Западом. Денег на лечение писателю выделено не было, и в местной больнице врачи были вынуждены выписать Астафьева домой умирать. Тогда на подобные обвинения Астафьев отвечал резкими, запальчивыми письмами. Но чуть позднее дистанцировался от своих «заединщиков» по деревенской прозе. И, простив ему былые публицистические высказывания, Астафьева постарались записать в свой лагерь те, кто называл себя демократами. Но он и тогда оставался сам по себе – одиночкой с глубинным надрывом.
Несмотря на то, что Астафьевым написано почти 150 произведений, всего четыре из них были экранизированы. Казалось бы, парадоксальная ситуация в случае с русским писателем мирового уровня. Но астафьевская проза не столько сюжетна, сколько связана с языком и чувствами. Это как поэзию Пушкина сложно перевести на иностранный язык. Астафьев передает чувства очень тонко, используя порой для этой тонкости грубые «мазки», грубую лексику. Чем грубее он писал, тем тоньше ему удавалось передать склад души русского человека, его характер, взгляд на жизнь. Вот только глубину эту сложно уловить и представить в качестве жестко сбитого сюжета. Слишком много воздушного, недосказанного... Слишком много пространства для сомнений и вопросов. Собственно, и сам Виктор Петрович оставил нам множество загадок в своей личности. Недосказанный, затаённый...
«Кто держится на своих собственных ногах, живет своим умом, при любом соблазне хлебает только под своим краем, не хватая жирных кусков из общего котла, характер свой на дешевку не разменивает, в вине себя не топит, пути своей жизни не кривит – у того человека свое отдельное место в жизни и на земле, заработанное им и отвоеванное. Остальное всё в хлам, в утиль, на помойку!» (Из романа «Царь-рыба»).
Источник: Шаргунов С. Одинокий волк // Аргументы и факты. – 2016. – № 48. – С. 46.