Централизованная библиотечная система г. Дзержинска

 

 

 

 

К вопросу о воспоминаниях о Николае Рубцове

А. В. Потапова, музей Н. Рубцова г. Дзержинск

Январь 2011 года объединил две даты жизни поэта Николая Михайловича Рубцова – 75 лет со дня рождения и 40 лет со дня смерти. Безусловно, к этим датам выйдут в свет новые издания его стихов, новые исследования и … воспоминания друзей, земляков, сослуживцев, друзей его друзей и товарищей однокурсников поэта. 

В каждой свежей публикации хочется найти что-то новое, интересное, но зачастую происходит обратный эффект.
Помню на одном из литературных фестивалей, глава нашего городского литературного сообщества сообщил, что один из гостей фестиваля был в свое время лично знаком с Н. М. Рубцовым. Сердце каждого «рубцововеда» не могло не дрогнуть при таком известии. 

Завязался разговор, оказалось, что в конце 60-х годов будущая жена уважаемого поэта училась в Литературном институте. Юноша, навестивший невесту в Москве, столкнулся в коридоре общежития с щупленьким, пьяненьким (что особенно подчеркивал мой визави) мужчиной. Кто-то из обитателей знаменитого общежития Литинститута отрекомендовал, что это поэт Николай Рубцов. Вот собственно и все. 

Так и хочется задать резонный вопрос: стоит ли говорить в этом случае о своём знакомстве с Рубцовым? Нужны ли такие воспоминания? Вопрос далеко не праздный. 

Подытожим сказанное словами поэта – дзержинца Николая Комиссарова: 

Он был творец. Он был кудесник слова…
Был неуживчив, груб и часто пьян…
Так говорят и пишут про Рубцова.
Где правда? А где вымысел, обман? 

О нем сейчас написано так много,
Что и понять, порой, почти нельзя:
Плевали в душу, подставляли ногу, -
Теперь вот пишут: с Колей мы друзья… 

На рубцовской конференции в ИМЛИ, в январе этого года тема воспоминаний неоднократно поднималась в выступлениях А.И. Чагина, поэтов Николая Аушева, Валентина Сорокина, Николая Беседина. Безусловно, воспоминания необходимы. В то же время, почему к талантливым людям, являющимся силой и славой российской истории, литературы, искусства, мы часто подходим с «коммунальной» меркой как к неудобному соседу по квартире или несносному сослуживцу. 

Н. М. Рубцов – поэт, ключевым словом для определения судьбы и творчества которого, на мой взгляд, является предлог «вопреки». Вопреки сиротству, одиночеству, безденежью, бездомности он подарил миру строки, которые с нами остались и в 21 веке. 

Достаточно здесь назвать знаменитую рубцовскую «Горницу», которая воспринимается как русская народная песня, и сама поэзия Николая Рубцова «ушла в народ» да так там и осталась.

Сегодня на суд рубцовского сообщества представляем неизвестные ранее воспоминания Будимира Васильевича Припорова, ученого, кандидата наук, лауреата Государственной премии.

Он – уроженец Тотемского района, окончил школу в Вологде, учился в одном классе с Борисом Чулковым, жил и работал в г. Сарове Нижегородской области (Арзамас-16). С детства писал стихи. Впервые воспоминания Б.В. Припорова «О друзьях-поэтах» были опубликованы в саровском журнале «Провинция» (№ 2, 2001 год). С разрешения его вдовы материал был размещен в альманахе «Огонёк Рубцова» (№ 2, 2010 год).

В чем достоинство данного материала? Воспоминания Припорова бесхитростны, фотографичны. Сам Будимир Васильевич называл их скромно «бытовые». В эти бытовые зарисовки вкраплены также материалы о стихах Николая Рубцова. И то, и другое представляют несомненный интерес для почитателей рубцовской поэзии, исследователей.

Несколько фрагментов….

На квартире поэта Бориса Чулкова я и встретился однажды с поэтом Николаем Рубцовым.
А было это так.
В один из приездов в Вологду, кажется, это было в 1969 году, я по привычке пошел к Борису. Жил он тогда в небольшой комнате на втором этаже деревянного четырехквартирного дома недалеко от пешеходного моста через реку Вологду. Была хорошая погода – июль или август. Я постучал в дверь, зашел в комнату. В ней был Борис и незнакомый мне мужчина, невысокий, среднего телосложения, лицо скорее узкое, чем широкое. Обнялись с Борисом. Он представил меня незнакомцу, мне незнакомца, который оказался Николаем Рубцовым.
Друзья ходили за провизией в магазин к Клушину.
(Так местные жители называют магазин, до революции принадлежавший купцу Клушину.) Когда мы подошли к дому Бориса, из соседнего дома вышел старичок, пенсионер, должно быть. Поздоровавшись с нами, он сказал: «Николай Михайлович! Я читал вашу последнюю книжку. Хорошие стихи. Особенно – «Добрый Филя». Николаю это было приятно слышать. Я это ощутил, т.к. в это время смотрел на него.
Николай с Борисом быстро приготовили закуску, накрыли на стол. Первый тост – за встречу, за знакомство. Второй – за… Кто-то предложил прочитать два стихотворения…
Последним из нас троих свои стихи читал Рубцов. Начал он со «Старой дороги»: Всё облака над ней, всё облака…
Стихи понравились и мне, и Борису. Мне – особенно, потому, что я по этой дороге ходил в детстве, и в зрелые годы. И была печаль в том, что
Здесь русский дух в веках произошел,
Теперь здесь ничего не происходит…
В таком, несколько изменённом виде, я запомнил эти две строчки стихотворения. Затем Николай прочитал «Гостя»:
Гость молчит,
и я ни слова!
Только руки говорят…
Неплохие стихи. И по обстановке, и по настроению…
Разумеется, стихи читались не подряд. После каждого стихотворения или его обсуждения наполнялись и осушались бокалы. Шел непринуждённый разговор. Я в таких случаях стараюсь больше молчать, больше слушать. Да и что я могу сказать о главном в жизни, о работе? Николай рассказывал о Литературном институте, о кознях против него всех и вся…
Нередко между тостами у Рубцова прорывались слова: «После Есенина я первый поэт в России». Количество тостов росло… Мне надоело это его самовосхваление. И я решил пошутить. Сказал: «Да, есть среди нас великий поэт». Николай насторожился. Я, выдержав паузу, закончил свою мысль: «Это Борис Чулков!» Борис сразу смутился, а Николай посмотрел на меня такими глазами, что я подумал: «В гневе он способен на всё».
Борис как-то сгладил эту вспышку эмоций. Николай остыл, и разговор вошёл в прежние дружелюбные берега. Ещё и еще поднимались бокалы, ещё и ещё звучали стихи. Николай сказал, что задумал написать цикл из 10-12 стихотворений, таких как «Старая дорога», «Шумит Катунь». Но, по-моему, не успел это сделать…
Больше с Николаем Рубцовым я не встречался. В январе 1971 года в «Литературной газете» за подписью группы товарищей было помещено сообщение о его трагической гибели. Неделей позже Борис Чулков прислал мне письмо, в котором описал весь ужас того, что произошло.

Небольшой эпизод из жизни Рубцова, фрагмент его «поэтической мастерской». Не вдаваясь в анализ, просто сравним:

Здесь русский дух в веках произошел,
Теперь здесь ничего не происходит…

и окончательный вариант:

Здесь русский дух в веках произошел,
И ничего на ней не происходит…

Воспоминания бытовые, живые, автор не позволил себе давать личные и личностные оценки, и застолье описал не как заурядную пьянку, а скорее как поэтическое «соревнование» друзей.

Так можно ли верить воспоминаниям? Таким, наверное, нужно. Сегодня многое в облике Рубцова-поэта, человека складывается из воспоминаний, в том числе обнародованных в результате исследований музеев поэта, Рубцовских центров.

Здесь уместно привести слова Фаины Раневской: «Есть еще и посмертная казнь – это воспоминания «лучших» друзей», «Воспоминание – невольная сплетня».

Давайте относиться к воспоминаниям и работать с ними со всей возможной тщательностью и вниманием.

И в завершение еще одна нижегородская новость: в городе Княгинино в читальном зале филиала Нижегородского инженерно-экономического института в январе был открыт уголок, посвящённый жизни и творчеству Николая Рубцова, который организаторы надеются в будущем сделать музеем поэта. Одним из инициаторов выступил профессор Валентин Горохов, как сообщает областная газета «Нижегородские новости», он был лично знаком с поэтом.

В 50-е годы прошлого века, когда оба были молодыми и служили на флоте, они вместе занимались в литературном объединении при редакции газеты Северного флота «На страже Заполярья».

Надеемся, что музей родится, что сложится сотрудничество с земляками из Княгинино, возможно, появятся новые воспоминания о поэте. Вопрос это далеко не праздный.

 

Клад Александра Сизова

А. В. Потапова, музей Н. Рубцова г. Дзержинск

Российская Ассоциация библиотек и музеев Н.М. Рубцова собрала в Петербурге представителей рубцовского сообщества на научно-просветительские чтения «Николай Рубцов: Румыния – Россия». Главным поводом стала презентация новой книги стихов Н.М. Рубцова на румынском языке. Наш Рубцов завоевывает Европу. Читающая публика далекой Румынии высоко оценила проникновенные строки поэта.

На Рубцовском форуме шла речь о деятельности музеев поэта, о популяризации творчества Николая Рубцова.

Литературный музей Н. Рубцова в Дзержинске исследует малоизвестную нижегородскую страницу судьбы и творчества Рубцова. А эти страницы неразрывно связаны с именем нижегородского писателя, поэта, уроженца Варнавинского района А. Сизова, с визитом Рубцова летом 1969 года в Горьковскую область, в р.п. Варнавино.
Николай Рубцов оставил неизгладимый след в жизни и творчестве младшего собрата по перу. В творческом наследии Александра Сизова остались очерк «Рубцов на Ветлуге» и стихотворение «Памяти друга».

Имена их неразрывны и после смерти: в экспозиции дзержинского музея Н.М. Рубцова есть блок А. Сизова. Один из дзержинских авторов В. Пилясов даже написал щуточное четверостишие по этому поводу:

Наш Рубцов всегда такой,
Для друзей на все готовый.
Вот и нынче на постой
В свой музей пустил Сизова.

В свою очередь, материалы о судьбе и творчестве Н.М. Рубцова представлены в музее А. Сизова в его родном Варнавине. Неслучайно поэтому была выбрана тема доклада для чтений в Петербурге: «Николай Рубцов и Александр Сизов».

Друзья неразделимы и в творчестве. К юбилею Сизова земляки выпустили в свет уникальный том избранного, куда включены также очерк «Рубцов на Ветлуге» и стихотворение о Николае Рубцове. Книга получилась насыщенной и красивой. Символично звучит и её название «Клад».

В Санкт-Петербурге «Клад» А. Сизова был вручен почетной гостье чтений, дочери поэта Е. Н. Рубцовой, представителям музея в с. Никольском Вологодской области, где прошли школьные годы поэта. Книга также будет теперь находиться в рубцовском собрании Тотемской городской библиотеки, носящей имя знаменитого земляка. Пополнил «Клад» А. Сизова материалы музея «Литературный Мурман», что находится в Мурманске. С этим северным краем связаны годы службы Рубцова на флоте. Конечно, книга А. Сизова влилась в экспозицию петербургского литературного музея «Николай Рубцов: стихи и судьба».

«Клад» А. Сизова поистине является кладом, чудесной находкой, для всех, кому дорого имя признанного национального поэта России. Памятью о друге щедро делился сам А.А. Сизов, память о нем самом бережно сберегают земляки-варнавинцы.

Замечательный труд составителей книги, добротное и со вкусом выполненное художественное оформление, безупречное полиграфическое исполнение сделали книгу избранного А. Сизова подлинным кладом. Мы рады поделиться сокровищем с коллегами и единомышленниками из других городов и весей. Спасибо огромное землякам А.Сизова за прекрасное издание, за помощь и поддержку в работе Российской Ассоциации библиотек и музеев Н.М. Рубцова. Наш Сизов завоевывает просторы России.

 

«Ключи Марии» Сергея Есенина и лирика Николая Рубцова

Полищук Наталья Борисовна,
преподаватель Волго-Вятской академии госслужбы, доцент

Исследователи русской поэзии ХХ века довольно полно раскрыли связи между творчеством С.Есенина и Н. Рубцова, чаще всего Рубцова справедливо называют наследником есенинской музы. Несмотря на то, что рубцовская муза более сдержанная, точная и простая, оба поэта, несомненно, близки друг другу. В связи с этим особый интерес представляет статья Сергея Есенина «Ключи Марии» (1918 год), открывшая для нас автора с неожиданной стороны – как сведущего, оригинально мыслящего культуролога. 

Работа С.Есенина примечательна совпадениями, какие есть в мировосприятии обоих поэтов. Таких примеров очень много.

Во-первых, в названии статьи слово «Мария» означает «душа», что указывает на направление рассуждений Сергея Есенина. Поэта волнует тайна русской души, «орнамента в слове», а орнаментом он называет сущность стиха и шире – всего национального искусства. 

Во-вторых, он исходит из интересной версии о том, что «языческая вера…, музыка, песня и философия жизни на земле…» «есть плод прозрачных пастушеских дум» (3, с. 137) («Пас-тух» у Есенина Пас-дух). Думаем, что пастух для него – обобщающий образ человека природы, странника, философа, которого впоследствии он называет крестьянином, и этот образ также соотносится с творчеством Н. Рубцова.

Перечисляя и истолковывая образы-символы, которые отличают быт русского крестьянина, Есенин называет те, что являются образами-лейтмотивами и рубцовской поэзии: дерево, «цветы и ветви», «кресты», звезды и другие элементы «орнамента». Он считает, что даже в обиходе русского крестьянина «мы наталкиваемся на весьма сложную и весьма глубокую… эпопею духа…, где всякое движение живет, преображаясь». И приводит в пример «знаки выражения духа»: «Красный угол, например, в избе есть уподобление заре, потолок – небесному своду, а матица – Млечному пути» (3, с. 141).

Есенин уверен, что наших предков беспокоила тайна мироздания, и  «они оставили нам много прекраснейших ключей … в музеях нашей словесной памяти» (3, с. 141). В частности, он цитирует «Голубиную книгу», книгу духовных стихов, как образец проявления мифологического и православного сознания наших предков:

У нас помыслы от облак божиих…
Дух от ветра
Глаза от солнца
Кровь от черного моря. (3, с. 142) 

Автор рассуждает в статье о рождении образа мира в мифологическом сознании народа: «Наш Боян рассказывает, так же, как и Гомер, целую эпопею о своем отношении к творческому слову. Мы видим, что у него внутри есть целая наука, как в отношении к себе, так и в отношении к миру. Сам он может взлететь соколом под облаки, в море сплеснуть щукою, в поле проскакать оленем, но мир для него есть вечное, неколеблемое дерево, на ветвях которого растут плоды дум и образов» (3, с 144).

Логика рассуждений приводит С. Есенина к выводу о том, что в мифологическом искусстве, в том числе и в искусстве слова, была «наука» - т.е., как мы считаем, цельность представлений о мире, которая как утверждает поэт, со временем была утрачена, что «ключ истинного орнамента всё еще не найден». Одной из главных причин он называет то, что «исследователи не заглянули в сердце нашего народного творчества». И с этим трудно не согласиться. Поэт считает, что особый склад творческого мышления, отличающий наш народ, и есть тайна, которую невозможно постичь, не зная «слагаемых», не зная «мистической песни человека» или песни души, как Есенин называет народную песню. Он приводит пример:
 

Завила кудри,
Завила русы
Родна сестрица,
На светел месяц
Она глядючи
Со воды узор
Сонимаючи. (3, с. 147)

И указывает на то, что здесь слышен «перезвон … природы с сущностью человека», что так отличает и лирику Николая Рубцова.

Всё, что окружает лирического героя Рубцова, движется, дышит, страдает, радуется, гневается – одушевлено настолько естественно, что это сказывается на метафорах поэтического языка Рубцова. Они естественны, потому что точны и максимально приближены к реальности, лишены неожиданности, как, например, у Сергея Есенина или Бориса Пастернака. Причем грусть, которая питает русскую народную песню, преобладает и в лирическом творчестве Николая Рубцова.

Улетели листья с тополей
Повторилась в мире неизбежность…
Не жалей ты листья, не жалей,
А жалей любовь мою и нежность!
Пусть деревья голые стоят,
Не кляни ты шумные метели!
Разве в том кто-то виноват,
Что с деревьев листья улетели?

Чувства лирического героя Рубцова, которые скрываются за обычной природной картиной, прорываются наружу точными метафорами: «Улетели листья» (не опали!). Слово «неизбежность», следующее за этим образом в конце второй строки, как будто подводит черту под какими-либо сомнениями и надеждами, оно звучит как «безнадёжность» и несет в себе это ощущение по контрасту с мягкой аллитерацией звука «л» в первой строке. И всё же чувства лирического героя не остановимы: следуют повторы обращений-отрицаний («не жалей», «не кляни»), эмоционально подчеркнутые восклицательными знаками. В этих словах – отчаяние, боль и скрытая надежда, звучащая в восклицании-утверждении: «А жалей любовь мою и нежность!» Конечно, в этом стихотворении есть подтекст, и он скрывается за образами улетевших листьев, голых деревьев, будущих метелей и осенней неизбежности. За ними – глубина переживаний человека, страдающего оттого, что его любовь и нежность оказались невостребованными. Но только знание  символики народной песни позволяет понять всю глубину рубцовского стихотворения. В народном поэтическом мировосприятии символика дерева всегда значима: розовое дерево, дерево, покрытое листвой («одеждой») как символ брака (возрождения) и опадание листьев, означавшее в народной песенной традиции – разлуку, невозможность любви и счастья. Кольцевая композиция, «цепочное» построение образов, связанные с ними, - повторы, обращения – всё это характерные черты народной песни, и они часто встречаются в лирике поэта.

Возможно, лирика фольклора стремилась отразить повторяемость, устойчивость жизненных явлений, присущих миру природы и … стремление к гармонии между людьми, в мире людей? Лирика Рубцова тоже пропитана этим настроением, в целом характерным для русской классической поэзии.

Статья Есенина звучит особенно злободневно, когда он пишет об исчезновении современного ему фольклора: «Искусство нашего времени не знает этой завязи (имеется в виду образ-символ или, как  он его называет, «значный образ»), ибо то, что жило в Данте, Шекспире и др. художниках слова, для представителей сегодняшнего  дня прошло мёртвой тенью. Звериные крикуны, абсолютно безграмотная критика и … идиотическое состояние городской массы подменили эту завязь (т.е. связь) безмозглым мозгом железа Америки и рисовой пудрой на щеках столичных проституток» (3, с. 145). Далее автор называет единственным хранителем этой тайны – деревню и с грустью признаёт, что мир крестьянской жизни – умирает.

Считаем, что Есенин в данном случае слишком категоричен, утверждая, что для «сегодняшнего дня» природный в своей основе образ всего лишь мёртвая тень. Да он и сам дополняет своё горькое размышление о современном искусстве, «подглуповатым футуризме», «бесплотном пролеткульте» тем, что цитирует «истинно прекрасного народного поэта», - Сергея Клычкова:

Уже несется предвзорная конница,
Утонувши в тумане по грудь.
И березки прощаются, клонятся,
Словно в дальний собралися путь. (3, с.153)

Тем самым С. Есенин невольно признает, что искусство слова, взращенное на фольклоре, на народной мудрости – не исчезло, оно продолжает жить в творчестве таких поэтов, как сам Сергей Есенин или названный им Сергей Клычков. Как отметил в своей книге о русской литературе ХХ века А.В. Грунтовский: «Рубцовская судьба (с сиротством, невостребованностью и ранней смертью) – это судьба Русского Фольклора, т.е. Русского народа в нашем веке.

Умирает народное слово и вот уже уходит, как вода в песок, русский народ и сменяется  русскоязычным населением».  Автор называет поэзию Рубцова «ускользающей страницей» летописи русской культуры» Указывая на «родство» Есенина и Рубцова, он пишет о том, что их объединяет: «прямое прикосновение к Русскому духу, к душе народной, через образы и суть, а не только через метафоры и формы» (2, с. 22).

Образ-символ души становится образом, объединяющем душевные движения лирического героя Рубцова: попытку понять собственную душу, разгадать окружающий мир, его тайны. Например, стихотворение «В глуши»:

Когда душе моей
Сойдет успокоенье  
С высоких, после гроз,
Немеркнущих небес,
Когда душе моей,
Внушая поклоненье,
Идут стада дремать
Под ивовый навес,
Когда душе моей
Земная веет святость, 
И полная река
Несет небесный свет, -
Мне грустно от того,
Что знаю эту радость
Лишь только я один:
Друзей со мною нет…

По сути, стихотворение представляет собой одно сложное предложение, и «душа» в нем главное действующее лицо лирического сюжета. Кольцевая композиция подчеркнута тройным повтором строки «Когда душе моей…» и завершается последней строфой «Мне грустно…». Взгляд лирического героя как будто медленно скользит сверху вниз, по вертикали (от небес к реке) и достигает земли. Все, что он наблюдает, самые обычные картины, наполнены «святостью». В одно поэтическое предложение, таким образом, вошла цельная картина мира, соединяющая человека и природу в сложном ощущении, возвышенном чувстве радости (успокоенье, поклоненье, святость ведут к ней). И одновременно – грусти, одиночества, непонимания. А многоточие в конце стихотворения говорит о том, что многое осталось невысказанным или не может быть высказано словами…

В «Ключах Марии» С. Есенин призывает к тому, что «люди должны научиться читать забытые ими знаки, что предки их не простыми завитками дали нам фиту и ижицу, они дали их нам, как знаки открывающейся книги, книги нашей души» (с.8). Результат обращения к этой книге он представлял себе так: «И тогда мы полюбили бы мир избы со всеми петухами на ставнях, коньками на крышах и голубками на крыльце не простой любовью глаза и чувственным восприятием красивого, а полюбили бы и познали бы самою правдивою тропинкой мудрости» (3, с. 145). Остается добавить, что слово «фольклор» в одном из своих значений переводится как «мудрость народа».

В статье «Ключи Марии» изложена теория поэтического образа с точки зрения Сергея Есенина, а также факты, доказывающие существование национального мировосприятия, проявившегося в народном обиходе, в фольклоре, в произведениях древнерусской литературы. Поэтому основные положения статьи и сегодня могут служить своеобразным ключом к тайнам творчества поэтов, выросших на почве народного творчества. В данной статье была предпринята попытка доказать это на примере лирики Николая Рубцова.

Использованная литература

1. Бараков В. Н. Отчизна и воля: Книга о поэзии Николая Рубцова. – Вологда: Книжное наследие, 2005. – 168 с.
2. Грунтовский А. В. Материк Россия. – Санкт-Петербург: Русская земля, 2002. – 297 с.
3. Есенин С. А. Собрание сочинений в 3-х томах. – М.: Правда, 1970. – Т.3.
4. Исследования о жизни и творчестве Николая Рубцова: Сборник докладов и сообщений участников научно-практических конференций «Рубцовские чтения» - Вологда: Книжное наследие, 2005. – 108 с.

 

Нижегородская страница творчества Н. М. Рубцова

А. В. Потапова, музей Н. Рубцова г. Дзержинск

Николай Михайлович Рубцов. Сейчас ни у кого уже не вызывает сомнений, что поэзия его является самобытной «золотой» страницей отечественной литературы, что имя его стоит в одном ряду с классиками. Надо ли говорить, что талант его бесспорен, признание его очевидно. И вместе с тем по-прежнему во многом  Николай Рубцов остается для нас «известным неизвестным поэтом», в творческой и жизненной биографии которого множество «белых пятен».

Такой малоизвестной страницей в жизни и творчестве поэта является «нижегородская», а именно поездка Н. Рубцова летом 1969 года в р.п. Варнавино, что находится на берегу реки Ветлуги, на северо-западе Нижегородской области. Поэма «Разбойник Ляля» была создана по мотивам известной ветлужской легенды:

Мне о том рассказывали сосны
По лесам, в окрестностях Ветлуги,
Где гулял когда-то Ляля грозный,
Сея страх по всей лесной округе.

Николай Рубцов побывал на нижегородской земле единственный раз по приглашению товарища по учебе в Литературном институте Александра Сизова. Около недели он гостил в родной деревне Сизова Ляпуново, вместе они совершили поездку по Ветлуге и пешеходное путешествие в починок (выселки) с  ласковым названием Ляленка. Именно в Ляленке услышали друзья легенду о разбойнике Ляле от местной жительницы Марии Васильевны Кирбитовой. В очерке «Рубцов на Ветлуге» А. Сизов позднее напишет: «И услышали мы красивую лесную сказку о Ляле-разбойнике и его кладах, о лесной девке Шалухе и прекрасной княгине Лапшангской, о молодом атамане Бархотке. Коля загорелся сразу. Он даже не стал старушку дослушивать. – Я напишу об этом, обещаю тебе, Саша. Только по-своему» (4, с. 134).

Такова предыстория создания поэмы «Разбойник Ляля», которую сам автор называл классической поэмой XX века.  Поэма была написана Н. Рубцовым в августе-сентябре 1969 года в гостях у Василия Ивановича Белова на родине  последнего в деревне Тимониха.

Осенью 1969 года поэт передал поэму в издательство «Советский писатель», где у него готовилась к печати книга «Сосен шум». В декабре он получил письмо от редактора сборника Е. С. Елисеева: «К сожалению, «быль» о разбойниках вставить не мог. Вылезала бы она из книжки каким-то причудливым и необязательным наростом. И главное – свела бы на нет наши старания высветлить, не пригладить, не прилизать, а именно высветлить колорит сборника.» (3, с. 279).

Ровно через год Рубцов окончательно доработал поэму, назвав ее уже не былью, а лесной сказкой и послал в газету «Литературная Россия»,но тоже получил отказ. Главный редактор К. Поздняев писал: «Дорогой Николай Михайлович! Лит. Россия – полугазета, полужурнал. В силу этого нам прямо-таки противопоказано писать такие вещи, как Ваш «Разбойник  Ляля». Как бы ни была она мила, поэтична, это всё-таки весьма далёкая от нашей жизни сказка. ...Посылайте цикл стихов о том, что ближе к нашим дням, что созвучно чувствам и делам современников» (3, с. 32).

И впервые поэма была опубликована уже после гибели поэта в журнале «Сельская молодежь» в № 9 за 1971 год, вторая публикация «Разбойника Ляля» - в варнавинской районной газете «Новый путь» 4 декабря 1971 года.

Необычность поэмы, ее героев, самого жанра «лесная сказка», видимо, обуславливают тот факт, что «Разбойник Ляля» стоит несколько особняком в творчестве Н. М. Рубцова, практически лесная сказка обойдена вниманием литературоведов и исследователей; существующие высказывания о поэме Н. Рубцова отличаются  самыми неожиданными ракурсами. В предисловии В. Зинченко к юбилейному 3-х томнику Н. Рубцова читаем: «Но Рубцов не писал сказок, далёких от его собственной жизни, эта сказка-быль про него самого, - не ожидал только, что погибнет от рук «разбойницы Шалухи», хотя и чувствовал, что тучи над ним сгущаются…» (3, с. 32).

Другой не менее  известный автор Н. Коняев уточняет: «Конечно, можно было бы посоветовать В. Зинченко внимательнее перечесть «Лесную сказку» и убедиться, что разбойница Шалуха не убивала Лялю, который погиб на поединке с Бархоткой, а Шалуха (это в поэме тоже не сказано прямо) лишь отравила свою соперницу, юную княгиню Лапшангскую…» (1, с. 264).

Так и хочется воскликнуть: «Ну просто детективная история!» А что же на самом деле? 

Ляля, Бархотка, Шалуха… Есть основания полагать, что эти герои не вымышлены, а события поэмы имеют историческую подоплеку. Вторая половина XVII века была отмечена бунтом казака Стеньки Разина. В 1670 году на Ветлугу пришел большой отряд разинцев под предводительством Ильи Пономарева-Долгополова. Илья – Ляля. Явственно слышится созвучие имен. Кстати, о необычном имени разбойника вспоминает Нинель Старичкова в своей книге «Рядом с Рубцовым» (Вологда, 2001 г.): «Через довольно продолжительное время он вновь появляется у меня – прежний улыбчивый, кажется, очень доволен собой и всем на свете, глаза его сверкают. Сейчас что-то сообщит. Так и есть.
- Я поэму написал…
- Нет, не поэму, а большое стихотворение. Меня только одно имя смущает.
- Какое имя?
- Ляля. Это – разбойник.
- Ну, - говорю, - для разбойника это не очень подходит. Уж больно он у тебя ласковый и добрый.
- Мне тоже это говорили, но я так хотел» (4, с. 157).

Варнавинский краевед А.А.Сысоев писал: «В Ветлужских лесах гулял со своей шайкой разбойник Ляля… это один из атаманов Степана Разина,.. который жил в горах у самой Ветлуги недалеко от Варнавина (теперь Лялины горы)» (2, с. 25).

 О тех смутных временах теперь напоминают только ржавые пушечные ядра, тесак и кистень из Варнавинского краеведческого музея да поэма Николая Рубцова «Разбойник Ляля»,которая тоже экспонируется в этом музее.

Легенда о разбойнике гуляет во множестве вариантов по обеим сторонам Ветлуги. Один из них вошел в антологию фольклора «Легенды и предания Волги-реки», составленную профессором Владимиром Николаевичем Морохиным. У нее здесь иное название, отличается и содержание.

Согласно народному преданию грозный Ляля невзлюбил своего помощника из-за зависти к  влюбленным Бархотке и Шалухе. Всякую неудачу атаман валил на Бархотку. Разгадали разбойники ссору и разделились: кто за Лялю, кто – за Бархотку. Но негоже браниться из-за бабы, и Бархотка предлагает Ляле привезти для него красавицу княжну Лапшангскую. Обещание свое верный Бархотка выполнил, хотя и приглянулась ему княжна. Но не суждено было сбыться мечтам Ляли, прекрасная княжна предпочла бы смерть жизни с чудовищем, каким ей показался хмурый одноглазый Ляля. Осерчал разбойник, отвел красавицу на самую вершину горы и убил. В ту же ночь Ляля с ватагой ушел в другое место. Бархотка остался с Шалухой. Жили они долго и счастливо. От Шалухи пошел большой род Шалухиных. Починок с той поры называется деревней Бархатихой.

Рубцов «переработал» старинную легенду на свой манер, создал свой вариант. В итоге родилась лесная сказка «…о любви разбойника печальной». Как в каждой сказке здесь есть свои чудеса. У Рубцова злой, одноглазый «…как циклоп» Ляля, полюбив, превращается в нежного и заботливого влюбленного, который готов ради своей «…негаданной невесты» бросить разбойничий промысел, рассориться с верным Бархоткой, начать жизнь честную:

Говорит ей Ляля торопливо,
Горячо целуя светлый локон:
- Боже мой! Не плачь так сиротливо!
Нам с тобой не будет одиноко.
Вот когда счастливый час настанет,
Мы уйдем из этого становья,
Чтобы честно жить, как христиане,
Наслаждаясь миром и любовью.

Это ли не чудо?! Это ли не чудесное превращение?! В интерпретации Николая Рубцова главными действующими лицами выступают, безусловно, Ляля и Бархотка. Весь накал поэмы в конфликте, в столкновении двух сильных мужских характеров. Столкнулись по сути два мира, две системы ценностей: любовь и желание обычного человеческого счастья ,со стороны Ляли, и главная ценность «лихих людей» - деньги и свобода, которых твердо держится Бархотка. Бархотка необыкновенно цельный образ у Рубцова, герой одной линии: смелый, решительный, непреклонный. Бархотка – разбойник. «Только волей неба не покойник». В  этом суть его жизни и характера, стержень его личности.

Разбойник Ляля в поэме – сложный противоречивый характер, дважды бунтарь (он бунтует против окружающего его мира, став разбойником; позднее – против морали и образа жизни самих «лихих людей»). Под влиянием любви меняется духовная сущность  Ляли, и в итоге сердце его возвращается к тем первоистокам, от которых когда-то  он отказался (дом, очаг, семья, христианские заповеди). Конфликт двух сильных характеров дополняется внутренним конфликтом предводителя разбойников Ляли.

Шалуха и княжна оттеняют силу и глубину конфликта главных героев. Прекрасная княжна олицетворяет собой чувство, страсть; Шалуха – верность и скорбь. 

Поэма «Разбойник Ляля» создана в последние годы жизни Н.М.Рубцова (1969-1970), в ней отчетливо прослеживается уже сложившийся к тому времени особенный «рубцовский» стиль. Повествование очень динамично, обилие действия, немногочисленные, но емкие эпитеты (земля угрюмая и греховная, сердце беспокойное, смутная жизнь, дремотный разговор, воля верховная, берег глухой). Как во всякой сказке достаточно широко используются традиционные фольклорные сочетания (рай небесный, знатная молодка, ключевая влага, лес разбойный). Все пронизано непередаваемой рубцовской иронией:

Тут сверкнули ножики кривые,
Тут как раз и легкая заминка
Происходит в повести впервые:
Я всего не помню поединка,

которая и смягчает  повествование, и одновременно делает его сказочно-далёким (вроде было, вроде нет: Сказка ложь, да в ней намек…). Нагнетания трагического, страшного не происходит. Любовь Ляли светла и печальна. Вспомним последние строки поэмы:

Но грустить особенно не надо,
На земле не то еще бывало.

Вариант Николая Рубцова является сугубо литературным, не соответствующим народной легенде, историческим фактам. Не случайно, видимо, поэт заменил первоначальное жанровое определение поэмы  «быль» на другое – «сказка». В свете сказанного становится очевидным, что прямые параллели между автором и его героями в данном случае неуместны. Н. Рубцов  до «Разбойника Ляли» не писал ни сказок, ни поэм. Возможно, именно с лесной сказки по ветлужским мотивам  мог бы начаться новый этап его творческой биографии. Не случилось. Об этом говорит, правда, несколько противореча самому себе, и Н. Коняев: «Лесная сказка» – вполне профессиональная работа. И вместе с тем не поворачивается язык назвать «Лесную сказку» творческой удачей гениального поэта Рубцова. Сам Николай Михайлович, должно быть, тоже понимал это, но тем не менее «сказке» радовался и гордился ею. И старался, несмотря на отказ за отказом, поскорее пристроить в печать… Объяснение этому простое: Рубцов считал свою поэму первым и достаточно успешным, – а это так и было! – шагом на новом поприще…» (1, С. 264).

Николай Рубцов создал поэму о любви, ее чудодейственном влиянии на самые заскорузлые сердца; поэму вне географических привязок, вне времени. Из глубины веков донесла она нам память о людях, их переживаниях и страстях; лесная сказка Рубцова незримыми нитями связывает времена, радует и печалит человеческие души. Сегодня, на пороге XXI века мы говорим о «Разбойнике Ляле» и привлекает нас отнюдь не разбойничья  тематика или исторические параллели, а мир человеческих чувств.

Использованная литература

1. Коняев Н. М. Николай Рубцов. – М.: Молодая гвардия, 2001.
2. Монахов Д. Г. Прогулка по музею. – Варнавин, 1995.
3. Рубцов Н. М. Собрание сочинений: в 3 т. Т. 2: Стихотворения. 1967-1971; Шуточные стихи и стихи для детей; Переводы / сост., прим. В. Зинченко. – М., 2000.
4. Сизов А. Самая долгая дорога. – Н. Новгород: Волго-Вятское кн. изд-во, 1991.
5. Старичкова Н. Рядом с Рубцовым. – Вологда, 2001.

 

Нравственные аспекты «тихой» лирики Н. М. Рубцова

А. В. Потапова, музей Н. Рубцова г. Дзержинск

Сегодня все чаще и чаще мы слышим, что Н.М. Рубцов – национальный поэт ХХ века. Его имя стоит в одном ряду с именами классиков отечественной литературы: А.С. Пушкина, А.И. Фета, Ф.И. Тютчева, С.А. Есенина. Тихая лирика поэта по своему глубокому звучанию, проникновенному смыслу перешагнула рубеж веков, и в начале XXI века поэзия Рубцова близка русскому человеку и любима народом.

Николай Рубцов – уникальный поэт, в творческом наследии которого практически нет любовной лирики. Все чувства и помысла поэта обращены к родине, её истории, народу, природе.

«Тихая» лирика Н. М. Рубцова – поэзия глубоко патриотичная, пронизанная народной мудростью, мягкой иронией. Стихи Рубцова в основе своей не пафосны, не патетичны, не предназначены для митингов и демонстраций.

Звезда полей! В минуты потрясений
Я вспоминал, как тихо за холмом
Она горит над золотом осенним,
Она горит над зимним серебром…
                                     «Звезда полей», 1964

С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
                                     «Тихая моя родина», 1964

В чем же секрет поэзии Николая Рубцова?

Трудно ответить на этот вопрос однозначно. Конечно, выросший на просторах русского Севера, в вологодском крае, поэт вобрал в себя с детских лет красоту русской речи, напевность фольклора. Однако нельзя забывать, что Н.М. Рубцов – дитя ХХ века, чьи годы жизни прошли осенённые советской идеологией, партийными догмами.

Рубцов, возможно, неосознанно чурался громогласности коммунистической пропаганды. Сирота, детдомовец, хлебнувший лиха в военные годы, скиталец по образу жизни, одинокий странник по своему мироощущению, он в то же время не мог быть свободным от требований советского общества. Но давайте вслушаемся в его строки 60-х годов с позиции современности:

Знать, никогда не кончится
Тяга людей к тебе.
Каждому очень хочется
Жить, как и ты, в борьбе.

Жить не умеем без смысла мы.
Знаем: всегда в пути
Надо быть с коммунистами,
Чтоб в коммунизм войти.
                         «Слово о партии»

В современном стихотворении о партии автор смог подчеркнуть философское содержание и избежал пафосности и восхваляющей трескотни, столь распространённой в то время.

В словаре языка и рифм Н. М. Рубцова (автор-составитель профессор Михаил Иванович Сидоренко) названо одно из  наиболее употребляемых слов в творчестве поэта (как по принципу частотности, так и по принципу многообразия лексических значений) – слово «ДУША».

Согласитесь, для советского человека, тем более литератора 60-70-х годов прошлого столетия несколько неожиданное, несовременное слово. Особенностью творческого мышления поэта является осмысление  им современности с точки зрения неразрывной связи времен, эпох, поколений и  в этом суть и непреходящее значение его тихой лирики. 

Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны,
Неведомый сын удивительных вольных племен!
Как прежде скакали на голос удачи капризный,
Я буду скакать по следам миновавших времен… (1963)

Нравственное ядро его творчества не лежит на поверхности, не является сиюминутным ответом на злобу дня, оно затрагивает глубинные пласты народной философии, истории, православия. В этих сферах жизни народной нельзя лукавить, ловчить, фальшивить, писать что-либо «по решению пленума…» и т.д. Душой поэта-сироты, скитальца, бездомного, безбытного согреты строки его тихой лирики.

Душа свои не помнит годы,
Так по-младенчески чиста,
Как говорящие уста
Нас окружающей природы…
                                «Прощальный костер», 1965

Нравственный мир поэзии Н.М. Рубцова воплотил в себе душу русского народа, можно сказать «модным» словом «менталитет», но по отношению к Рубцову это уже воспринимается как фальшь, и каждый вдумчивый читатель это сразу почувствует. Нравственной заповедью творчества Н.М. Рубцова стали строки:

За все добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью…
                                  «Русский огонек», 1965

Поэзию подлинную, русскую нельзя ни в какие самые смутные времена списывать со счетов. Нравственные взаимоотношения общества, власти, личности будут в таком случае бедными, скучными, бездушными.

Век атома, косморакета, спутник.
Поэт же все по-старому поет.
Что он открыл,
писатель, литсотрудник?
Да ничего! А физика – растет!
Один вопрос задать хотелось нам бы…
А отчего же
с «Левым маршем» в лад
Негромкие есенинские ямбы
Так громко в сердце бьются и звучат?..
Все это так…
Нужны нам
      и поэты.
           И их,
                как жизнь,
                     земные голоса!
                                            «В едином строю»

 

Николай Рубцов и Александр Сизов

А. В. Потапова, музей Н. Рубцова г. Дзержинск

Нижегородская страница в творчестве Николая Михайловича Рубцова неразрывно связана с именем писателя, поэта Александра Алексеевича Сизова.

1969 год. Рубцов и Сизов учатся в Литературном институте в Москве, живут в знаменитом общежитии на Добролюбова. Именно там и состоялось их знакомство.

Александр Сизов младше Рубцова на 13 лет. Несмотря на это, знакомство, начавшееся в комнатах шумного общежития, со временем переросло в более тесное душевное родство. И вот летом 1969 года Н.М. Николай Рубцов едет по приглашению Саши Сизова в Горьковскую область.

Земляки вспоминают, что лучше Сизова мало кто знал историю родного Варнавино. И Николая Рубцова он наконец-то заманил на Ветлугу.

В очерке «Самая долгая дорога» А. Сизов так описывает этот до боли знакомый ему путь домой:

«И вот позади аудитории Литинститута, перронная суета Курского вокзала…Вагонная дверь от толчков поезда раскрывается, и в вагон наносит какие-то особенные, ни с чем не сравнимые запахи пассажирских поездов, странствий…
Уже на утре, когда голова, как плод, тяжелеет от бессонницы, брызнут в окно и растекутся по испарине стекла огни химических заводов Дзержинска... А за леском уже колыхается темно-кирпичное, терракотовое зарево – кузницы Сормова, Автозавода… Нижний.
На Московском вокзале, пока перецепляют локомотив, можно выскочить на перрон, стряхнуть бессонницу…
И – дальше в путь. Ах, городок мой, Варнавино – городок на Ветлуге-реке! Еще ведь от станции тридцать семь километров. Езды час с хвостиком, целая вечность. И автобус-то битком набит – значит, тихо поедем, и дорога-то с горки на горку. С горки на горку – это тебе не шутка.
Но вот уже с полевого холма виден он, Варнавин. Летом это мускульно бугрящийся купами деревьев зелёный остров…
Варнавино с 1961 года есть «пгт», рабочий поселок. А раньше было село, а еще раньше, со времен указов Екатерины, уездный город». (Сизов А. Самая долгая дорога. – Н. Новгород, 1991. – С.4-6).

Этой же дорогой добирался в Варнавино и Николай Рубцов. Рубцов побывал на нижегородской земле единственный раз. Около недели он гостил в родной деревне Сизова Ляпуново.

Вместе они совершили поездку по Ветлуге и пешеходное путешествие в починок (выселки) с ласковым названием Ляленка. Именно в Ляленке услышали друзья легенду о разбойнике Ляле от местной жительницы Марии Васильевны Кирбитовой.

Такова предыстория создания поэмы «Разбойник Ляля», которую сам автор называл классической поэмой XX века:

Мне о том рассказывали сосны
По лесам, в окрестностях Ветлуги,
Где гулял когда-то Ляля грозный,
Сея страх по всей лесной округе.

Николай Рубцов до «Разбойника Ляли» не писал ни сказок, ни поэм. Возможно, именно со сказки по ветлужским мотивам мог бы начаться новый этап его творческой биографии. К сожалению, этого не случилось.

Духовная общность поэтов побудила Сизова, тогда еще студента, оставить учебу, занять денег и поехать на похороны  Николая Рубцова. В составе  московской делегации были три поэта Борис Примеров, Борис Шишаев и Александр Сизов. Только спустя 10 лет Сизов  посвятил Николаю Рубцову стихотворение «Памяти друга».

Улица Коли Рубцова,
Вишни по скверам цветут,
После прощания снова –
Стыдно – впервые я тут.
Вологда. Город как пряник.
Горько – как будто в чаду,
Мимо музеев и храмов
Я на кладбище иду
Улицей Коли Рубцова
К холмику рыжей земли…
Лучше бы было, чтоб снова
С ним мы по улицам шли.
Ветер сырой и промозглый
Рвал ему полы пальто.
В ветреных улицах звезды
Виделись…
Больше ничто!
Прячет озябшие руки…
Ах, осень, и зла, и сыра!
- Мне больше всего на Ветлуге
Понравились вечера:
Да, правда, ещё пароходы,
И люди здесь ничего!..
Ветлуга… Лучистые воды
Струятся теперь без него
Уплыли его пароходы,
Промчались его поезда
И только, как диво природы,
Горит над могилой звезда.
                                 Новый путь, 10 октября 1981 года

Установить точную дату пребывания Рубцова на Нижегородчине оказалось непросто. В публикации в журнале «Север» и книге «Девочка на качелях» сам Сизов ошибочно называет дату приезда поэта на Ветлугу – июнь 1970 года, годину святого Варнавы, т.е. совершенно точную дату – 24 июня. Ежегодно в этот день варнавинцы и гости поселка празднуют Годину Преподобного Варнавы Ветлужского, основателя поселка.

  Вологодский критик В. Оботуров в книге «Искреннее слово» дает другую дату – лето 1968 года.

Дзержинскому исследователю Д.А. Ширяеву удалось установить, что в дни приезда Рубцова варнавинская районная газета «Новый путь» опубликовала целую полосу с его стихами. Действительно, в номере газеты от 10 июля 1969 года на третьей странице помещены портрет поэта (варнавинский фотокорреспондент Ф.Д. Смирнов) и подборка стихов.

В нее вошли стихотворения «Звезда полей», «На автотрассе», «По дрова», «Про зайца», «Шумит Катунь», «На ночлеге», «Ласточка», «Подорожники».

Открывает подборку  стихотворение «О Московском Кремле». Между прочим, в него Николай Рубцов ввел дополнительное четверостишие:

Как мирно флаг, поднявшийся в зенит,
Весь озаряет Кремль золотоглавый,
А по ночам, спокойно-величавый,
Как мудро он молчание хранит!..

В таком варианте позднее стихотворение было опубликовано исследователем В.С. Белковым в вологодской газете «Красный Север» от 19 апреля 1994 года. Такую же интерпретацию приводит В.Д. Зинченко в разделе «Варианты» в III томе собрания сочинений Николая Рубцова.

А первоначальная публикация стихотворения «О Московском Кремле» с дополнительным четверостишием состоялась именно в варнавинской газете в 1969 году.

Значит, Рубцов гостил в Варнавине в начале июля 1969 года. Страницей истории стали те давние события. И, как водится, со временем стали обрастать всевозможными вымыслами.

Даже у Сизова возникли в связи с этим сомнения – все ли он правильно воспроизвел, не придумал ли чего. Память избирательна.

Зоя Константиновны Ерополова, журналист, в 1969 году работала в «Новом пути» в должности литсотрудника. Вместе с Сашей Сизовым пришла в редакцию сразу после окончания школы. Она вспоминает, что её удивила тогда Сашина задумка объединить рубцовский приезд с варнавинской годиной. Приезжал-то Николай Рубцов после праздника. Но Саша объяснил, что это такой литературный прием:
- Мы же любим свой Варнавин. Пусть и читатели узнают о наших традициях. Это интересно.
Долго всем не давала покоя курточка Сашиного друга. Когда Николай Рубцов шел по варнавинским улицам, то все прохожие смотрели на него как-то недоверчиво. Странный какой-то. Не наш. Маленький, сухонький, в рыжей дерматиновой курточке.

В очерке же «Рубцов на Ветлуге» читаем: «И вот – какая же радость! – иду по улице Продотрядников, и вдруг из боковой двери почты, как птенец из гнезда, вываливается вроде бы чем-то напуганный Николай Рубцов. Взъерошен и небрит, одет не по погоде в рыжую замшевую курточку, изрядно, до глянцевитого блеска затертую».

Но Саша опять объяснял:
- Замшевая она в моем описании – это для солидности. Года через два Рубцова вся страна будет знать, а тут какой-то убогий дерматин!

У Сизова такие «дополнения» простодушны и бесхитростны.

Зоя Константиновна рассказывает, с какой радостью Иван Сергеевич Грачев, в то время заместитель редактора газеты, говорил, что поэт приехал. Настоящий. Большой. Вспоминает, как он веером раскинул на столе ответственного секретаря машинописные и рукописные листочки со стихами. Читали всей редакцией. Передавали листки из рук в руки.

«Мать умерла. Отец ушел на фронт.
Соседка злая не дает прохода…»;
«Тихая моя родина! Ива, река, соловьи…»;
«В этой деревне огни не погашены…»;

Знакомая всем серая, утонувшая в грязи деревня с размытыми дорогами, убогими строениями, высокими звездами и неяркими цветами. Как живая. Пронзительное. Настоящее. Ни на что не похожее творчество. Но… Такое?.. В газету? Нельзя! Это клевета на советскую действительность. Мы коммунизм строим. Соседок злых у нас нет! Куполов церковной обители, да ещё и поросших травой – тем более нет! И школа уж слишком серая. А ворона так и вообще причем? Да еще веселая. Всё сказали, что считали нужным. Уморились.

Спустя несколько минут по пути в корректорскую молодая журналистка столкнулась в редакционном коридоре с автором, Николаем Рубцовым.

Вот как, спустя десятилетия, описывает она эту встречу:
«По коридору прохаживался неторопливо человек, стихи которого только что с восторгом читали и с упоением распинали. Боже, что было в его глазах! Боль. Страдание. Интерес. И жалость. К нам, убогим. Глаза человека, который знает о нас гораздо больше, чем мы сами знаем о себе. Живые, говорящие, горящие неземным пламенем глаза поэта. Увидев однажды, такие глаза забыть нельзя.
Знаю, что чтобы мы ни делали, чтобы сгладить ту боль в его глазах, всего будет недостаточно. Может быть, поэтому и обращались мы к стихам Николая Рубцова чаще, чем другие редакции. И праздник к 25-летию его пребывания в Варнавино затеяли такой широкий и массовый. Он назывался «Поэт России – Николай Рубцов», а главный идейный его вдохновитель – Саша Сизов. К чистому роднику поэзии Николая Рубцова потянулись люди. В «Новом пути» неоднократно давали подборки стихов Рубцова. И лесную сказку «Разбойник Ляля» не однажды печатали. И Сашины воспоминания».

Как говорилось раньше, публикация в «Новом пути» тогда всё-таки появилась. Ее составил И. С. Грачев.
Надо сказать, что при жизни поэта стихи его еще трижды печатались в варнавинской районной газете, конечно, с подачи А. Сизова, приезжавшего домой на каникулы, на побывку. Эти публикации были 8 марта 1968 года – «В горнице», 7 ноября 1968 года – «Ночь на переправе» и «Цветы». Третья прижизненная публикация была 16 января 1971 года [обратите внимание на дату!] На этот раз в подборку вошли стихотворения: «На сенокосе», «До конца», «В дороге», «Наследник розы», «Воробей».

След от недельного гостевания Рубцова на нижегородской земле остался более глубокий, чем публикации в районной варнавинской газете.

19 марта 1998 года в Дзержинске был открыт литературный музей Николая Рубцова. Думал ли он, проезжая летом 1969 года мимо «огней химических заводов Дзержинска», что в этом городе будет его музей, будет жива память о нем. На огонек к Рубцову будет собираться творческая интеллигенция города, дошкольники и учащиеся, писательское сообщество Нижегородской области, тысячи поклонников его таланта. Александр Сизов стоял у истоков создания литературного музея в Дзержинске.

В 2009 году исполнилось 40 лет с момента пребывания Н.М. Рубцова на нижегородской земле. 40 лет тому назад была создана поэма «Разбойник Ляля». 16 сентября 2009 года отмечал бы свой 60-летний юбилей Александр Сизов.
Эти события послужили лейтмотивом «Сизовских чтений», которые вот уже 7 лет проводятся на родине писателя Сизова.

В рамках «Сизовских чтений» 2009 года состоялась презентация книги избранного А. Сизова с символическим названием «Клад». В нее включены очерк «Рубцов на Ветлуге» и стихотворение «Памяти друга».

 

Разбойничья тема в лирике Николая Рубцова

Полищук Н. Б., Потапова А. В.

В художественной картине мира, созданной Николаем Рубцовым, всё взаимосвязано: отдельные образы – лейтмотивы – перекликаются между собой, обогащают друг друга, создают дополнительные смыслы.

Примером может служить разбойничья тема в лирике поэта. Поэма «Разбойник Ляля», написанная по мотивам народной ветлужской легенды, заставляет обратить внимание на закономерность ее появления.

Начало разбойничьей темы относится к одному из ранних стихотворений ленинградского периода – «Эх, коня да удаль азиата» (1961 год), в нем есть такие строки:

Как разбойник,
только без кинжала,
Покрестившись лихо на собор,
Мимо волн обводного канала
Поскакал бы я во весь опор!

Стихотворение самоиронично, в лирическом сюжете напрямую противопоставляется прошлое и современность («конь» и «такси», «конь», которого герой избрал «взамен чернильниц и бумаг») Но особый интерес представляют литературные аллюзии, содержащиеся в тексте стиха. Они указывают на истоки и традиции в творчестве молодого поэта. Безусловно, аллюзия, связанная с Лермонтовым («Азамат»); это и – Сергей Есенин с известной антитезой образов жеребенка и железного коня. А также фольклор, потому что образ разбойника на лихом коне и образ самого коня – один из значимых фольклорных образов.

Концовка шуточного, на первый взгляд, стихотворения «Эх, коня да удаль азиата» имеет подтекст: лирический герой готов ответить за свой воображаемый «дикий» поступок, как того требовала современность (…это не прогресс»). Но «правильный» ответ самим автором определяется словами «буднично и глупо». Троеточие же в конце стиха – знак раздумия и умолчания (довольно частый прием у Рубцова) – свидетельствует об обратном. Напротив, скакать во весь опор, почувствовать себя разбойником и есть необходимое для лирического героя Рубцова состояние.

Стихотворение «Эх, коня да удаль азиата» позволяет увидеть, может быть, бессознательный выход поэта к одной из своих поэтических тем.

Подтверждением может служить ценный документ – письмо Н. М. Рубцова товарищу по Литинституту, в нем он рассуждает о стихах Есенина, в частности, о тех, где есть строки: «Мне бы в ночь в голубой степи где-нибудь с кистенем стоять!»

Поэт делает важное признание: «Что за чувство в этих стихах? Неужели желание убивать? Этого не может быть! Вполне очевидно, что это неудержимо буйный (полнота чувства, бьющего через край, самое ценное качество стиха, точно? Без него, без чувства, вернее, без неё, без полноты чувства, стих скучен и вял, как день без солнца) – повторяю: это неудержимо буйный (в русском духе) – образ жестокой тоски по степному раздолью, по свободе»
Николай Рубцов пытается по-своему осмыслить литературный образ разбойника: наиболее весомой для него в содержании образа оказывается «тоска по свободе» (2, с. 273).

Разбойничья тема не стала эпизодом в творчестве поэта и развивалась в разных направлениях. С одной стороны, стихотворение «Эх, коня да удаль азиата!» и другие позволяют судить о том, что литературные аллюзии были неслучайны, и поэт сделал выбор в сторону романтической традиции разбойника в своем творчестве. Так, в стихотворении «В горной долине» Рубцов явно противопоставляет такие природные образы, как «тюльпаны» и «березы». Смысл противопоставления раскрывается в конечном четверостишии, когда лирический герой Рубцова вспоминает о крае, «где родился и рос». Становится понятно, что долина горных тюльпанов – долина – мечта, бухта покоя, где каждый может залечить душевные раны, полученные в житейском море.

Образ морского разбойника появляется здесь как еще один атрибут романтического места. Признаки байронического корсара налицо: рваный парус, раны, муки совести, тоска. Этот образ, безусловно, близок поэту, но не тождественен лирическому герою Рубцова, ведь ему в этом райском месте не хватает … берез! ( Кстати, именно в подобный райский уголок захочет увезти впоследствии герой рубцовской поэмы разбойник Ляля свою княжну).

Можно предположить, что где-то подспудно в душе поэта зрела разбойничья тема, просила выхода и находила его в отдельных стихотворениях Н.М. Рубцова как традиция, которая, в свою очередь, позволяла органично использовать символику образа разбойника.

С другой стороны, нельзя не заметить, что типичные для разбойничьей темы образы легко объединяют образы-символы, характерные для творчества Н. М. Рубцова в целом, образы-лейтмотивы. Они известны: ветер, ночь, конь, дорога, степь, леса, звезды, птицы и другие.

Так, образ коня в ряду других образов-символов рубцовской лирики прекрасно вписывается и в разбойничью тему, и, в то же время, является одним из ключевых образов его поэзии. В. Бараков отметил его символику: «Конь для Николая Рубцова – символ свободы, счастья и удачи» (1, с. 67).

Однако, всякий образ-символ в лирических произведениях поэта, как правило, многозначен и вариативен. В творчестве Н.М. Рубцова, например, конь – обязательный образ – деталь в пейзажной картине деревни, провинции, что соответствовало реалиям российской глубинки ХХ века. Это может быть  летящая тройка или встреченный в лесу конь; бредущая понуро лошадь или легко скачущие в упряжке кони, а может быть просто звук бубенцов (стихотворения «Осень! Летит по дорогам…», «По дрова», «Первый снег», «Вечернее происшествие» и др.)

Более сложный вариант этого образа – персонифицированный образ коня как живого существа, в котором есть и темные, и светлые начала; с ним лирический герой Рубцова общается, пытаясь понять его и себя («Я забыл, как лошадь запрягают», «Старый конь», «Судьба», «Вечернее происшествие»).

В этих стихотворениях невольно прочитывается более глубокий подтекст: о том, что две живые души могут быть «не способны к разговору», о том, что «неопытных лягают», о том, что в старом добром коне наперекор всему живёт молодость.… Причём, подтекст необязательно заложен в тексте изначально, а обобщение формируется благодаря развернутой персонификации образа:

Не однажды
Мне уже досталось
От коней
И рыжих, и гнедых, -
Знать не знали,
Что такое жалость
Били в зубы прямо
И под дых…
                      «Я забыл, как лошадь запрягают»

И, наконец, образ коня иногда становится у поэта образом-символом трагической судьбы человека (стихотворение «Судьба»). Можно предположить, что, попав в орбиту поэтического движения других образов (вихря, огня, колеса…) образ-символ наполняется смыслами, наиболее интересными в тот момент для поэта. Вот как можно представить символическую цепочку образа коня в стихотворении «Судьба».

Конь – родное, примета родины, радость. Родное может быть чужим, враждебным. Родное – может стать судьбою трагической, тяжелой, неизбежной, привязанной к колесу. А здесь уже рукой подать до ключевых образов лирики поэта, образа России, например.

Разбойник в лирике поэта хоть и спорадическое, единичное явление, но все же он совпадает с общей тональностью поэтических образов Рубцова.

В лирике Рубцова присутствуют мотивы одиночества, тоски, непонимания, ощущения несвободы и одновременно скрытой удали и силы.

В стихотворении «Посвящение другу» поэт снова прибегает к аллюзии, теперь уже исторической. «Пугачёвские вольные степи», куда хотелось бы умчаться лирическому герою, - мечта о героическом, о бунтарском – в ряду других несбывшихся надежд, которые «пролетели», «просвистели», «прогудели». В этом стихотворении заключительные строки отличаются глубинным подтекстом. Одно дело, когда мы слышим «не порвать мне житейские цепи…», а совсем другое:

Не порвать мне мучительной связи
С долгой осенью нашей земли –
С деревцом у сырой коновязи,
С журавлями в холодной дали.

Что это за «долгая осень»? Загадка, но то, что в свою очередь, она связана с образом бунтаря и разбойника Пугачева – безусловно.

Необходимо отметить еще один аспект проявления разбойничьей темы в лирике поэта: в стихотворениях, где преобладают чувства безысходности, отчаяния, ощущения близости смерти. Как они близки человеку, балансирующему на грани, вне закона, вне общества. И тогда всплывают (из глубин подсознания?) образы-спутники разбойничьей темы. Каждый раз они повторяются как трагический мотив обреченности и лишь иногда – надежды («Наслаждаясь ветром резким», «На озере», «Ночное», «Угрюмое», «Далекое», «Скачет ли свадьба» и многие другие).

Чаще всего эти стихотворения являются монологом лирического героя Рубцова, бредущего по дороге жизни, осознавшего, что всё, что ему осталось, - пыльная дорога, разлука, одиночество.

Казалось бы, дорога и одиночество должны давать ощущения свободы, независимости, но в лирике поэта почему-то появляются образы – вкрапления, связанные с разбойничьей дорогой, дорогой наказания:

Устало в пыли
Я влачусь, как острожник,
Темнеет вдали,
Приуныл подорожник.

Лунною порой
Омрачая мир,
Шел понурый строй,
Рядом – конвоир
А душе в ночи
Снился чудный сон:
Вербы и грачи
Колокольный звон.

В стихах Николая Рубцова постоянно присутствует грань, соединяющая в поэтическом тексте то, что никак не соединялось в жизни: явь и сон, душу и правду – все то, что делает жизнь настоящей, непридуманной, невыхолощенной, «полной рекой с чистой водой».

В отличие от лирических произведений поэта «Разбойник Ляля» следует готовому сюжету народной легенды, но, по-видимому, было в ней что-то задевшее внутренние струны души поэта.

Сюжет включает многие идеальные для поэта, наиболее значимые для него, понятия: дружбу, верность, свободу, любовь, стремление изменить свою жизнь. Легенда интересна тем, что за романтическим сюжетом просматривается психологически точные характеры и поступки героев: преданная, все понимающая Шалуха, справедливый, но жестокий Бархотка; игрушка в разбойничьем мире и в то же время образ-мечта – княжна. И, наконец, разбойник Ляля, растерявший благородство и изменивший своему слову. Трагичен финал: гибнут все герои, кроме Шалухи, «увядшей в печали», превратившейся в богомолку. Она тоже умерла для разбойничьей жизни. Акценты в поэме расставлены, действие, поступки героев выходят на первый план, и тема судьбы приобретает в этом произведении Н. М. Рубцова более жесткие очертания. Так, по мысли автора, может закончиться «путь без солнца», «путь без веры», путь разбойничьей жизни.

Следовательно, разбойничья тема в лирике Николая Рубцова, с одной стороны, продолжает давние традиции литературы и фольклора, а с другой – это тема оказалась эмоционально созвучной личности поэта. Конечной точкой развития разбойничьей темы можно считать точку ее слияния с основными темами-лейтмотивами в лирике Н. М. Рубцова: судьбы, несвободы, обреченности и надежды на перемены.

Использованная литература:

1. Бараков В. Отчизна и воля: Книга о поэзии Николая Рубцова. – Вологда: Книжное наследие, 2005. – 168с.
2. Рубцов Н.М. Собрание сочинений: в 3 т. Т. 3. – М.: ТЕРРА, 2000.

 

Рецензия на венок поэту

А. В. Потапова, музей Н. Рубцова г. Дзержинск

Поэту посвящается: сборник/ сост. С.А. Лагерев. – Сургут: Городской общественный фонд «Словесность», 2007. – 256с.: ил.

Венок поэту – уникальная книга. Венок поэту – это дань памяти, признание таланта, выражение любви народной к творческому наследию автора. Традиция издания подобных сборников поэту восходит к временам А. С. Пушкина. Русская литература знает несколько венков поэтам: А. С. Пушкину, М. Ю. Лермонтову, Н. А. Некрасову, Ф. И. Тютчеву, С. А. Есенину, И. Северянину. Этот почетный ряд сегодня продолжают венки Николаю Рубцову.

Небольшой экскурс в историю здесь необходим. Не без гордости напомним, что первый венок поэту вышел в свет на нижегородской земле, в городе Дзержинске в 1994 году. Миниатюрное издание «Нижегородский венок Рубцову» (составители Д. А. Ширяев и С. А. Першин) является сегодня библиографической редкостью. Как и следовало ожидать, признание и любовь к поэзии Николая Рубцова нельзя ограничить рамками одного региона. И к 65-летию со дня рождения поэта в 2001 году в Сургуте был издан «Венок Рубцову» (составители С. А. Лагерев, С. А. Сорокин). Доктор филологических наук Ю. Дворяшин во вступительной статье отметил: «Предлагаемый вниманию читателя сборник – свидетельство раскатившегося по всей земле Русской всенародного отклика на тихое, сокровенное слово Н. Рубцова» В таком широком объеме издание осуществлялось впервые.

Поэзия Н.М. Рубцова, по-особому близкая и родная россиянам, перешагнула рубеж столетий, строки поэта вызывают трепет и любовь и у читателя ХХI века.

Неудивительно, что поэзия Рубцова находит отклик в сердцах поклонников его творчества: профессиональных и самодеятельных писателей и поэтов, людей, по роду занятий весьма далеких от литературного творчества.
«Поэту посвящается…» Так называется венок Н. М. Рубцову, изданный в Сургуте в 2007 году. Тираж издания достаточно скромный – 500 экземпляров, но большая часть его, думается, стала достойным и редким экспонатом для библиотек и музеев поэта, для подлинных знатоков и поклонников творчества одного из самых проникновенных лириков второй половины ХХ века.

Новый, существенно измененный и дополненный вариант книги «Венок Рубцову» (составитель С. А. Лагерев) стал замечательным подарком для всех любителей поэзии Н. М. Рубцова.

Построение и расположение материала осталось вполне традиционным. Книга открывается стихотворением Николая Рубцова «Русский огонек», по классификации школьных учителей относящемуся к категории так называемых «программных стихотворений».

Спасибо, скромный русский огонек,
За то, что ты в предчувствии тревожном
Горишь для тех, кто в поле бездорожном
От всех друзей отчаянно далек,

За то, что, с доброй верою дружа,
Среди тревог великих и разбоя
Горишь, горишь, как добрая душа,
Горишь во мгле – и нет тебе покоя…

Огонек Рубцова осветил путь, согрел души, объединил всех авторов, чьи произведения включены в сборник. На этот раз материалы сборника расположены по алфавиту фамилий авторов, что, безусловно, удобно для читателя. Удачным решением составителя является и разделение книги «Поэту посвящается…» на два больших тематических блока: стихи-посвящения и «Слово современников». Во второй части книги представлены фрагменты воспоминаний, исследований по творчеству Н.М. Рубцова известных литературоведов, критиков, а также людей, чьи имена неразрывно теперь связаны с именем поэта. Среди них скульптор В. Клыков, композиторы В. Гаврилин, А. Морозов и др.

В венок любимому поэту вплетены новые имена и строки. Поэтический блок новой книги включает почти в два раза больше автором из разных уголков России, чем в предыдущем «Венке Рубцову» 2001 года издания. Конечно, посвящения Николаю Рубцову разнятся по авторской манере, интонациям, стихотворным размерам. В то же время условно все их можно разделить на посвящения-жизнеописания, воспоминания и посвящения-размышления, раздумья.

В первом случае это, как правило, поэтический пересказ биографии поэта, воспоминания о встречах и разговорах с Н.М. Рубцовым (стихотворения Р. Романова, А. Сизова, В. Телегиной, Ю. Трубчанинова, Б. Укачина и др.).

Высказывая точку зрения читателя, хочется подчеркнуть большую силу и значимость именно посвящений-размышлений: о творчестве и судьбе Николая Рубцова («Но, слава Богу, зельем приворотным/ Твое осталось слово на земле…» В. Сафонов, г. Рязань); о нелегкой доле русских поэтов (« Не помогают нам родные стены,/ Не бережет своих поэтов Русь…» Б. Шишаев, п. Сынтул Рязанской области); («Неживучий поэты народ,/ Русь, Россия, храни их,/ храни…» Ю. Максин, г. Касимов); о России (« Всю родимую Русь,/ все её печали и драмы, / И ее красоту/ в одинокой душе ты сберёг./ Ты воспел небеса,/ Ты оплакал разбитые храмы.» Н. Рачков, г.Тосно Ленинградской области), о родном языке («Звучит его доброе слово,/ Как солнышко в капле росы./ Сердечно и чисто, и светло,/Славянскою славой в устах…» Г. Барыгин, г. Харовск Вологодской области).

Исподволь, ненарочито присутствует в сборнике «Поэту посвящается…» тема посмертной славы Николая Рубцова, зачастую оборачивающейся спекуляцией именем поэта.

Многие строки венка звучат предостережением чересчур усердным «поклонникам» таланта Рубцова и многочисленным объявившимся «друзьям» и «очевидцам»: «Теперь он многим вроде кунака,/ Мол, пили с Колей знатно и богато!» Н. Денисов, г. Тюмень); («Его корят за неприступный вид./ О нем трезвонит праздная молва./ А он не замечает. Он молчит./ Он, грустный, вдаль задумчиво глядит/ Среди гостей в минуты торжества» Ю. Леднев, г. Вологда); («Смущает гул торжественных речей/ На фоне изобилия еды,/ Ведь даже самый круглый юбилей/ Не зачеркнет январской той беды…» В. Царева, г. Санкт-Петербург).

И в завершение этой непростой темы строки Сергея Лагерева, составителя сборника:

И незачем хвалиться ныне
Знакомством, даже дружбой с ним.
Давайте просто шапки снимем
И у могилы помолчим…

Закончим наше небольшое путешествие по страницам венка Н.М. Рубцову «Поэту посвящается…» жизнеутверждающими строками Л. Хаустова Г. Санкт-Петербург):

Знаю строки покраше,
Знаю строки смелее,
Но в поэзии нашей
Стало чуть потеплее.
В каждом ждут тебя доме,
А Россия бескрайна.
Весь ты как на ладони
И как вечная тайна.

Книга «Поэту посвящается…» безукоризненна с точки зрения полиграфического исполнения. Она прекрасно издана, со вкусом оформлена.

Но какая же рецензия может быть без пресловутой «ложки дегтя». Думается, авторы, чьи стихи включены в сборник, достойны того, чтобы были названы их имена полностью, а не только инициалы. Конечно, неплохо было бы поместить небольшие справки об авторах. Этот материал мог бы сослужить добрую службу каждому, кто неравнодушен к поэтическому наследию Николая Рубцова.

Например, Дмитрий Ширяев, участник первого и второго венков поэту, слесарь, который является основателем музея Николая Рубцова в Дзержинске Нижегородской области. Известный писатель Валентин Сафонов вместе с Н.М. Рубцовым занимался во флотском литературном объединении «Полярное сияние» (г. Североморск), а позднее учился в Литературном институте. Он автор замечательной книги «Николай Рубцов. Повесть памяти». Аналогичных интересных фактов было бы немало. Здесь можно назвать имена, кроме широко известных поэтов и писателей В. Белова, Ст. Куняева, О. Фокиной, также В. Телегиной, Б. Шишаева, А. Сизова и др.

В целом венок Н.М. Рубцова, изданный в Сургуте в 2007 году, заслуживает самой высокой похвалы. Позволю от лица многочисленных поклонников таланта поэта выразить благодарность её составителю и вдохновителю Сергею Алексеевичу Лагереву.

Май 2008

 

«Рубцовские субботы»: рождение, развитие, результаты

Обычаи, традиции – основа основ любого общества. Народная мудрость гласит: «Обычай крепче закона», «Во всяком подворье свое поверье». Традиции для учреждения культуры в современных условиях необходимы как никогда прежде. Они благотворно влияют на образ библиотеки в сознании жителей города, демонстрируя открытое, современное, гостеприимное учреждение культуры.

Традиции, обычаи можно не только унаследовать, но и создавать самим. Так, в библиотеке им. А.С. Пушкина доброй традицией стали «Рубцовские субботы» - это литературные вечера, презентации, творческие конкурсы, встречи с поэтами и писателями. Все они объединены в общий цикл «Литературные встречи в нижегородской провинции», отсюда их сквозная нумерация. На сегодняшний день состоялось 86 «Рубцовских суббот».

Нетрудно посчитать, что при регулярности 9 мероприятий в год (исключаются летние месяцы), «Рубцовские субботы» проходят в нашей библиотеке 9 лет. Поэтому уже можно говорить о традиции в работе.

Мы помним, как все начиналось… Было желание упорядочить и систематизировать массовые мероприятия по главному направлению в нашей работе «библиотека – поэтический салон».

Идея проведения регулярных «Рубцовских суббот» была в некотором роде данью отечественной литературной традиции. Кружок, салон, общество – все это было неотъемлемой частью литературного быта ХIХ века.
Суббота вдвойне удобный день, поскольку в выходной посещать библиотеку могут и работающие читатели, а не только пенсионеры и учащиеся. К тому же в Дзержинске по субботам работает практически только библиотека им. А.С. Пушкина. Наличие при библиотеке литературного музея Николая Рубцова обусловило определение – «Рубцовские». Так родилось название.

Были разработаны афиша, приглашения, программы. Говоря современным языком пиарщиков, создан фирменный стиль «Рубцовских суббот».

Итак, цикл «Литературные встречи в нижегородской провинции», название мероприятия – «Рубцовская суббота». Время проведения – каждая третья суббота месяца. Начало в 15-00.

И началась череда «Рубцовских суббот». Менялись мэры, начальники отдела культуры. А «Рубцовские субботы» проводились при любом начальстве и в любую погоду.

Возможно, этому способствовали изначальные установки на то, что вечера из цикла должны быть, не только информативны, но и интересны, зрелищны, разнообразны. Сценарии выверяются до последнего слова и запятой. Здесь, конечно, надо отдать должное М.Н. Головой, которая проводит большинство «Рубцовских суббот».

Частыми гостями библиотеки являются музыканты, исполнители, фольклорные и танцевальные ансамбли, одним словом, артисты самых разных жанров.

Большую роль в организации «Рубцовских суббот» играют сегодня компьютерные презентации, документальные фильмы, рекламные видеоролики.

Внутри «Рубцовских суббот» тоже сложились добрые традиции, например, появился новый формат – выездные «Рубцовские субботы», которые проводятся за пределами библиотеки, например, Рубцовские уроки в школе № 2, мастер – класс в ВВАГС, и за пределами Дзержинска, как правило, это р.п. Решетиха, Павлово, реже Володарск и Кстово. Последний опыт – «Рубцовская горница» в Центре нижегородских писателей им. П. Штатнова в г. Кстово 5 января 2011 года.

К юбилеям Николая Рубцова традиционно проводятся конкурсы чтецов «Россия, Русь! Храни себя, храни!». Первый был организован в Доме книги в 1996 году, II и III – в 2001 и 2006 годах в библиотеке им. А. С. Пушкина. IV городской конкурс чтецов памяти Н.М. Рубцова состоялся 19 марта 2011 года в рамках 81-й «Рубцовской субботы».

В форму «Рубцовских суббот» органично вписываются самые различные виды мероприятий: от литературных вечеров до презентаций столичных кинопроектов, концертов-проповедей.

Отдельно необходимо сказать о благотворительных акциях. Первый наш опыт – это большая концертная программа «В горнице моей светло…», состоявшаяся в ноябре 2003 года в зале им. А. Скрябина.

В марте 2007 года в Дзержинске по инициативе музея Николая Рубцова прошел благотворительный концерт народного артиста России, Молдовы, Украины композитора Александра Морозова в зале музыкального колледжа. 

10-летний юбилей литературного музея (март 2008 года) был ознаменован благотворительным аукционом букетов «Той девушке, которую люблю».

Подобные акции позволяют воплотить в реальность какие-то конкретные проекты (создание новой музейной экспозиции, фильма о музее). Благотворительные акции способствуют привлечению в библиотеку новой аудитории, посетителей, которые раньше не пришли бы к нам. В результате у библиотеки появляются новые друзья, посетители и читатели, завязываются интересные партнёрские связи с творческой интеллигенцией города и области.

Весьма перспективной и удобной формой работы являются также научно-просветительские чтения. Академическая форма чтений только на первый взгляд кажется скучной и окаменелой. В этом формате можно совместить научные исследования и воспоминания, стихи и музыку. Из опыта работы остановимся на примере «Сизовских чтений», посвященных жизни и творчеству писателя, журналиста, поэта А.А. Сизова, однокашника Рубцова по Литературному институту.

В сентябре 2002 года «Сизовские чтения» впервые были проведены в Дзержинске. Почетными гостями чтений стала делегация из р.п. Варнавино – родины А.Сизова. В состав делегации входили работники поселковой администрации, начальник отдела культуры, директор Варнавинской ЦБС, журналисты местной газеты, коллеги-библиотекари.

Материалы чтений были изданы отдельной брошюрой, которая также передана в фонды дзержинских и варнавинских библиотек.

С этой «Рубцовской субботы» начался отсчет деятельности варнавинцев по изучению творчества писателя-земляка. (фрагмент презентации Варнавинской ЦБС). Сейчас в Варнавино ежегодно проводятся «Сизовские чтения», открыт музей А. Сизова, а детской библиотеке поселка и одной из его новых улиц присвоено имя писателя. Кстати, здесь вспомнить: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…»

Подводя некоторые итоги, можно смело сказать, нарушая сложившуюся печальную российскую традицию, что эксперимент с «Рубцовскими субботами» удался. Они действительно стали доброй традицией, о которой знают наши читатели, посетители библиотеки, городская интеллигенция, дзержинские литераторы.

Аудитории «Рубцовских суббот» - это всегда неорганизованная публика, не классы и группы, а те слушатели и зрители, которые пришли в субботний вечер в библиотеку по своему желанию. За 2008-2011 годы посетителями «Рубцовских суббот» стали 1908 человек. Наш опыт переняли коллеги из библиотеки им. Николая Рубцова Санкт-Петербурга. Занятия клуба любителей поэзии отныне проходят как цикл «Рубцовских суббот». Давайте создавать традиции, и они будут эффективно и эффектно работать на нас. К юбилейной 50-й «Рубцовской субботе» (15 сентября 2007 года) была создана презентация об истории и атмосфере «Рубцовских суббот», которую сегодня мы предлагаем вашему вниманию:

• в традиционном смысле слова: рассказ о поэте, писателе с использованием музыкальных иллюстраций, чтением стихов, видеорядом (примеры);

• презентации новых книг дзержинских поэтов (примеры), коллективных сборников стихов. Здесь наиболее значимым событием в литературной жизни города можно назвать презентацию книги «Дзержинск литературный», которая состоялась (дата). Сборник был издан на средства гранта, выигранного библиотекой. На сегодняшний день этот сборник является одним из наиболее масштабных изданий (26 авторов). Эта книга есть в фондах каждой городской библиотеки;

• творческие конкурсы. Традиционно к юбилею Н. М. Рубцова проводятся конкурсы чтецов «Россия, Русь! Храни себя, храни!». Со временем участниками его стали не только школьники, но и дошколята, студенты, пенсионеры. Успешно прошел конкурс сочинений-размышлений по поэме Н. М. Рубцова «Разбойник Ляля», конкурс фотоиллюстраций к стихам поэта;

• встречи с известными писателями, поэтами других городов. В активе библиотеки творческие вечера Юрия Паркаева, Сергея Куняева (Москва), Николая Астафьева, Валентины Царевой (г. Санкт-Петербург), Александра Тюкаева, Александра Фигарева, Валерия Шамшурина (Нижний Новгород), Валерия Алабина (г. Павлово);

• несомненно, интересны встречи литературных объединений из различных городов. В рамках «Рубцовских суббот» организовывались встречи с литераторами Павлово, Гороховца, Автозавода, Кстово;

• отдельно необходимо упомянуть благотворительные акции «В горнице моей светло…» (2003 год) - концертный зал им. А. Скрябина, концерт народного артиста России, Молдовы, Украины композитора Александра Морозова (2007 год)- музыкальный колледж, благотворительный аукцион букетов «Той девушке, которую люблю» (2008 год);

• важным событиям в жизни музея Николая Рубцова были также посвящены отдельные «Рубцовские субботы»: первый 5-летний юбилей музея (март 2003 года), открытие новой музейной экспозиции (март 2004 года), 10-летие музея (март 2008 года);

В практику работы библиотеки прочно вошли научно-просветительские чтения. Дважды состоялись городские «Рубцовские чтения» (даты). В 2002 году впервые были проведены «Сизовские чтения», посвященные жизни и творчеству писателя, журналиста, поэта А. А. Сизова. Почетными гостями чтений стала делегация из р.п. Варнавино – родины А.Сизова. В состав делегации вошли работники поселковой администрации, начальник отдела культуры, директор Варнавинской ЦБС, журналисты местной газеты «Новый путь», коллеги-библиотекари. Материалы чтений были изданы отдельной брошюрой, которая также передана в фонды дзержинских и варнавинских библиотек. С этой «Рубцовской субботы» начался отсчет деятельности варнавинцев по изучению творчества писателя-земляка. Сейчас в Варнавино ежегодно проводятся «Сизовские чтения», открыт музей А. Сизова, а детской библиотеке поселка и одной из его новых улиц присвоено имя А. Сизова. Кстати, здесь вспомнить пушкинское «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…». Предлагаем Вашему вниманию фрагмент презентации коллег из Варнавинской ЦБС.

Неоднократно были апробированы нестандартные необычные формы, такие, как презентация кинопроекта «Николай Рубцов. Поэт» в кинотеатре «Спутник». Фильм создан московскими и вологодскими тележурналистами под патронажем губернатора Вологодской области. Аналогичные презентации прошли в Москве в Доме кино, в Санкт-Петербурге, Вологде, Череповце; Отрадно, что состоялась такая презентация и в нижегородской глубинке.

К 70-летию поэта в рамках «Рубцовских суббот» прошел семинар-практикум по музейной деятельности публичных библиотек, в котором приняли участие библиотечные и музейные работники Санкт-Петербурга, Москвы, Тотьмы, Нижнего Новгорода, Гороховца, Варнавино. Кстати, музейная педагогика по Рубцову впервые тоже была введена в Дзержинске.  

Подводя некоторые итоги, можно смело сказать, нарушая печальную российскую традицию, что эксперимент с «Рубцовскими субботами» удался. Они действительно стали доброй традицией, о которой знают наши читатели, посетители библиотеки, городская интеллигенция, дзержинские литераторы. 

Аудитории «Рубцовских суббот» - это всегда неорганизованная публика, не классы и группы из училищ и техникумов, а те слушатели и зрители, которые пришли в субботний вечер в библиотеку по своему желанию. За последние 3 года (2008-2010) посетителями «Рубцовских суббот» стали 1402 человека.

Наш опыт переняли коллеги из библиотеки им. Николая Рубцова г. Санкт-Петербурга, которые тоже с 2005 года тоже стали проводить «Рубцовские субботы».

Давайте создавать традиции, и они будут эффективно и эффектно работать на нас.

 

Музейная педагогика для дошкольников:
из опыта совместной деятельности МБДОУ «Детский сад» № 90 и Музея Н. М. Рубцова г. Дзержинска

Батенькина С. А.,
старший воспитатель МБДОУ «Детский сад № 90»,
лауреат премии музея Николая Рубцова г. Дзержинска «Добрый Филя» 2010 г.

В современном мире проблема социального развития подрастающего поколения становится одной из актуальных. Родители и педагоги как никогда раньше обеспокоены тем, что нужно сделать, чтобы ребенок, в ходящий в этот мир, стал уверенным, счастливым, умным, добрым и успешным. В этом сложном процессе становления человека немало зависит от того, как ребенок адаптируется в мире людей, как реализует свой потенциал.

На первый взгляд, кажется, что социальный мир ребенка-дошкольника невелик. Это его семья, взрослые и сверстники, которых он встречает в детском саду. Окружающие ребенка люди вступают между собой в разнообразные взаимоотношения: родственные, дружеские, профессионально-трудовые и т.д. Необходимо уже в дошкольном возрасте сформировать у детей представления о многообразии человеческих отношений, рассказать им о правилах и нормах жизни в обществе, вооружить моделями поведения, которые помогут им адекватно реагировать на происходящее в конкретных жизненных ситуациях.

Наше дошкольное учреждение является открытой социально-педагогической системой, способной реагировать на изменения внутренней и внешней среды. Одним из путей повышения качества дошкольного образования – это установление прочных связей с социумом. Целью этой работы является становление духовно-нравственных ценностей ребенка.

Это направление реализуется в совместной деятельности между детским садом, музеем Н. М. Рубцова и библиотекой им. А. С. Пушкина. Программа музейной педагогики «Здравствуй, музей!» стартовала на базе музея Н. М. Рубцова в ноябре 2004 года. Это был первый в стране опыт подобной работы с дошкольниками среди рубцовских музеев и центров. Уже первый год работы показал, как программа интересна и полезна детям и взрослым.

Ребенок в дошкольном возрасте как открытая книга. Он готов воспринимать все новое и интересное: он удивляется, задумывается, рассуждает, познает новое. Именно в этом возрасте можно успешно использовать в работе с детьми музейную педагогику.

Для дошкольников уместно постепенное знакомство с миром музеев. Оно начинается в детском саду. Детям рассказывается об особенностях музеев, их видах, значении в жизни страны, города, человека; правилах поведения в музее. Музейная педагогика представлена разными формами и методами, интересной подачей материала. Можно назвать следующие формы: викторина, компьютерная презентация, показ видеофильмов, игры, конкурсы, выставки, мастер-классы, встречи с дзержинскими поэтами.

В нашей практике на вводном занятии дети знакомятся с такими понятиями как «экспонат», «экспозиция». В ходе своеобразной виртуальной экскурсии вместе с взрослыми ребята рассматривают репродукции картин, изделия народных промыслов Нижегородского края; предметы быта, утварь и т.д.

В таком случае первое посещение настоящего музея станет для ребенка во многом «встречей со старыми знакомыми».

Поэзия Николая Рубцова содержит огромный воспитательный потенциал. Его стихи для детей – «Медведь», «Коза», «Мальчик Вова», «Жеребенок» и др. – близки и понятны даже самым маленьким читателям и слушателям. Столько в них тепла, сочувствия, любви ко всему живому. «Педагогика по Рубцову» учит ребят любви к природе, родине, внимательному и доброму отношению к окружающим.

Экскурсия-занятие в литературном музее поэта проходят всегда интересно, живо. С особым удовольствием дети рассматривают экспонаты, выполненные руками их сверстников, в том числе и воспитанниками нашего детского сада. Поделки и рисунки ребятишек из детского сада № 90 представлены в т. н. «детском уголке» музейной экспозиции. После посещения музея Николая Рубцова при библиотеке им. А.С. Пушкина, знакомства с книжками и другими материалами, представленными в мини-музее поэта в родном детском саду, дети охотно заучивают стихи Рубцова, рисуют иллюстрации к ним. В своих работах они отражают собственные впечатления от услышанного и увиденного, еще раз переживают радость от посещения музея, чтения книжек поэта.

С первых дней совместной работы мы являемся активными участниками и помощниками музея и библиотеки в организации и проведении различных мероприятий. Результаты интересной и полезной совместной деятельности высоко оценены в городе. Воспитанники детского сада № 90 неоднократно становились призерами и дипломантами конкурсов чтецов, городских акций, праздников.

 

И пусть звучат его стихи…

В фонд музея Николая Рубцова поступили новые материалы из р. п. Варнавино Нижегородской области – статья С. Михайловой «И пусть звучат его стихи…» (Новый путь, 2015, 16 октября, № 42/8914). Предлагаем вашему вниманию версию статьи в пересказе А. В. Потаповой.

Дзержинск и Варнавино связывает долгая дружба и интересное сотрудничество. Варнавино – родина писателя, поэта, журналиста А. А. Сизова, который из своих 49 лет земной жизни половину прожил в нашем городе, работал в городской газете «Дзержинец», писал книги об истории и современном дне знаменитых заводов Дзержинска таких, как «Заря», «Капролактам», «Химмаш».

Александр Сизов стоял у истоков создания литературного музея Николая Рубцова в Дзержинске. Когда-то они вместе с Николаем Рубцовым учились в Литературном институте им. М. Горького. Именно благодаря дружбе Александра Сизова с Николаем Рубцовым возникла малоизвестная нижегородская страница в биографии и творчестве талантливого лирика второй половины ХХ века, появилась на свет поэма «Разбойник Ляля», написанная Рубцовым по мотивам ветлужского предания. На родине Сизова каждую осень традиционно проходят «Сизовские чтения» - культурное событие не только районного, но и областного значения. К сожалению, в этом году дзержинцы не смогли принять лично участие в этом литературном мероприятии, но, как и прежде, мы в курсе дел и начинаний наших коллег из Варнавина. Мы с радостью рассказываем о «Сизовских чтениях» 2015 года.

В октябре 2015 года, в год литературы состоялись ХIII чтения с символичным названием - «Александр Сизов – литератор Поветлужья».

Традиционно открывал «Сизовские чтения» глава районной администрации С. А. Смирнов, который начал своё выступление с рассказа из своей жизни. Приведём его слова: «Однажды я ехал с коллегами из другого района по лядовской горе мимо надписи: «Восславим землю Варнавы Ветлужского». Они спросили, как же мы восславляем варнавинскую землю. Первое, что пришло мне в голову – это наши люди. А если говорить о людях, то, наверное, это такие имена, как Александр Сизов. Его творчество близко сердцу каждого жителя района. Ведь он писал о тех местах, тех людях, которые дороги и нам. О реках Ветлуге и Лапшанге, Лялиных горах и деревне Ляпуново, о красной школе и, конечно, о матери.

Сергей Александрович поблагодарил за участие нижегородских гостей: поэтов, членов ЧСП России Светлану Леонтьеву, Александра Фигарева; военного конструктора, автора книг Константина Казакова.

Светлана Леонтьева была лично знакома с А. А. Сизовым. Из её рассказа А. Сизов предстал как живой – высокий, «человек-глыба», ростом метр девяноста с лишним, красивый, русский, косая сажень в плечах, голубые очи… просто очаровательный человек, умнейший. Встречи с Александром всегда выливались в интересные литературные беседы. Светлана Геннадьевна рассказывала, что годы её знакомства с писателем совпали со временем его работы над новым романом. По мнению гостьи варнавинской земли, уход из жизни А.А. Сизова – большая утрата для отечественной литературы. Ведь он мог бы ещё многое написать. На Ветлуге, призналась она, мы дышим одним воздухом с замечательным писателем, пусть его уже и нет с нами. Для всех участников чтений Светлана Леонтьева прочитала свои стихи, темы которых во многом перекликаются с поэзией Сизова.

Нижегородский писатель Александр Васильевич Фигарев сразу заявил, что он считает себя земляком варнавинцев, ведь его мама родом из соседнего Краснобаковского района. Саша тоже считал меня своим земляком, - рассказывал А. Фигарев, мы пересекались то тут, то там, вместе работали в газете «земля Нижегородская». Сказал и тут же поправился, что вот называет Сизова по-братски «Саша», а тот ведь – Александр Алексеевич Сизов, большой писатель. А.В. Фигарев подчеркнул, как правильно назвали земляки Сизова «литератор», это объединяющее понятие, таким он и был.

Для Константина Петровича Казакова творчество А. Сизова стало открытием, он искренне благодарил варнавинцев за чуткое отношение к памяти земляка-писателя. Писатель открывает душу читателям, делится своими сокровенными мыслями.

А. Сизов был певцом Поветлужья, певцом человека. В своих журналистских работах и рассказах он с необычайной любовью говорил о ЧЕЛОВЕКЕ. Он столько интересных людей нашёл для своих рассказов, о стольких написал. Рассказ К. П. Казакова так впечатлил участников чтений, что они смогли предположить, что будь бы Сизов жив, он бы обязательно написал о таком человеке настоящий роман.

В воспоминаниях А. А. Сизов он представал то как человек-богатырь, то просто как ребёнок. Землячка Сизова, в прошлом журналистка районной газеты, З. К. Ерополова, подтвердила, что эти характеристики мирно уживались в Саше Сизове. Она не без гордости подчеркнула, что такой человек не в каждой земле рождается и не в каждое время, а в Варнавино это случилось. Земляки помнят, любят и чтут А.А. Сизова. Пусть поэзия А. Сизова живет и процветает, пусть будут сняты по его произведениям художественные фильмы. Ведь его язык, который он взял из нашей деревни, – язык, какого сегодня уже нет. Он остался в произведениях Александра Сизова. З. К. Ерополова высказала надежду, что этот замечательный язык будет звучать и впредь в стенах варнавинской детской библиотеки им. А. Сизова. Конечно, на вечере памяти литератора звучали его стихи и проза. В завершении программы одна из участниц напомнила всем слова А. Герцена – где не погибло слово, там и дело не погибло. У библиотеки на будущий год большие планы: собрать в стенах библиотеки им. А. Сизова одноклассников литератора. Земляки приглашают всех поклонников таланта А. Сизова принять участие в «Сизовских чтениях – 2016».

Материал предоставлен зав. районной детской библиотекой им. А. А. Сизова Т. Н. Сидоркиной,
фото – С. Г. Леонтьева.